К сожалению, я быстро понял, что, несмотря, на свое оборудование, недалеко ушел от бабы Груни, на глазок делающей свои настои и микстуры. Не было у меня возможности отделять зерна от плевел. Разве что благодаря точным весам и возможности титровать растворы, препараты у меня получались качественней, даже без моего воздействия на них.

Но все же наука великая сила, поэтому вечера я проводил в изучении учебника фармакологии, до которого у моих однокурсниц дело дойдет только через год. Им и без него хватает забот. Нужно учить три языка латинский, английский и русский. Правда на втором курсе русского языка, как предмета изучения уже не будет. Но нам хватит и латыни с английским языком.

Без мамы в квартире было непривычно пусто. Вздохнув, я затопил печку. Хотя сегодня уже первое мая, но по ночам вполне могут быть заморозки до минус десяти градусов. После кружки чая с булкой захотелось спать, но я встряхнулся и направил стопы в свою комнату. Сегодня у меня в планах намечалось создание мази от суставных болей. Конечно, у меня не было для неё таких экзотических препаратов, как масло жожоба, или масло ши. Но в данном случае основным лекарственным средством должна была стать вытяжка из сабельника, пчелиный воск, глицерин и сосновая живица. Заготавливала сабельник в прошлом году Тамара Синицына, так, что качество сырья было еще то. А воск, я, не мудрствуя лукаво, купил в церкви в виде свечей. Правда, пришлось для маскировки зайти вовнутрь и одну свечку зажечь в подсвечнике в каноне за упокой. Иначе бы у монашки, продававшей свечи с лотка у портала, возникли бы вопросы ко мне.

Подобную мазь я делал впервые, поэтому, как обычно имелись сомнения в её эффективности.

Но тут могла помочь только практика, именно она в этом случае является критерием истины. Вот продаст баба Груня баночки три-четыре мази, тогда и узнаем, помогает она, или нет. Аллергии на мои снадобья пока еще не появлялись, и я надеялся, что подобных осложнений на них не будет м в дальнейшем.

Так, что я уселся за свой рабочий стол и принялся размалывать стебли сабельника в фарфоровой ступке. Конечно, пропустить высушенную массу через мясорубку было бы намного быстрей. Но как отреагируют активные вещества растения при контакте с металлом, я не представлял. Поэтому на всякий случай осторожничал.

Размолов стебли с листьями в мелкую крошку, я взвесил их, а затем пересыпал в свободный штанглас и залил 95 % спиртом. Руки слегка дрожали, когда я тратил драгоценную жидкость. Уж больно непросто она мне доставалась.

Пожалуй, из всех реактивов со спиртом у меня было больше всего проблем. И если бы не знакомства бабы Груни пришлось бы пользоваться другими растворителями, к примеру, эфиром. Его, почему-то можно было купить в аптеке без проблем. К счастью в клиентках моей дальней родственницы затесались и медицинские работники. Они то и снабжали её нужным дефицитом. А я потом выклянчивал этот дефицит у бабушки. А той, скрепя сердцем, приходилось делиться со мной. Ведь мои настойки, микстуры и прочие бальзамы сейчас уходили влет.

С вздохом, отставив почти пустой флакон в сторону, я взялся за небольшую емкость с сосновой живицей. Апрель в этом году на мою удачу оказался теплым, и живицу уже можно было собирать. Для моих потребностей и начала сокодвижения вполне хватило. Тем более что для этого не пришлось далеко ходить. Лес, как говорится, рос за околицей.

Часам к девяти вечера я сделал все, что запланировал. И с чувством выполненного долга собрался ужинать.

Но когда я уже собрался взяться за дымящуюся котлету, в дверь кто-то постучал.

Торопливо прожевывая макароны, я направился к двери.

За ней стоял растрепанный Валерка Лебедев. Перегаром от него несло на всю лестничную клетку.

Увидев меня, он сразу затараторил.

– Витька, идем скорее, мамку судороги бьют, и пена изо рта идет.

– Что ты ко мне прибежал? Надо скорую вызывать, – проглотив, наконец, макароны ответил я.

– Ты же в медучилище учишься, первый курс заканчиваешь, знаешь, что делать, а до телефона надо еще дойти, – безапелляционно заявил Валера.

Мысленно я прикинул, что могло случиться с матерью Лебедева. Насколько я знал, она вошла в запой и пила уже вторую неделю. Валерке даже пришлось вернуться домой из общежития, чтобы присмотреть за сестрой.

Соседи его дружно жалели, но регулярно подкидывали мамаше деньги на выпивку.

Вроде бы со вчерашнего дня выпивать она прекратила.

Все понятно. Диагноз я поставил и прихватив флакончик своего «сонного зелья» спустился с Лебедевым на первый этаж в их квартиру.

Глава 17

Мда, с тех пор, как я последний раз заходил в это жилище, лучше выглядеть оно не стало. С порога несло какой-то кислятиной. Две авоськи с пустыми бутылками стояли у стены. У круглого стола, стоявшего посередине комнаты, лежа на затоптанном половике, подергивалась в тонических судорогах женщина.

– Это я собирал, – признался Валерка, увидев мой взгляд в сторону бутылок. – Как пришел домой увидел весь бардак, наорал на мать и попытался порядок навести, относительный. Мамка выступать начала, мол, она без сопливых справится. А потом взяла и грохнулась на пол, завопила, как резаная и начала выгибаться по всякому. Я, как увидел её корчи сразу за тобой побежал.

С дивана на мать боязливо смотрела дочка. Она, видимо, уже спала, когда началась вся эта катавасия, потому, что сидела в одной ночной сорочке и прикрывалась скомканным одеялом.

– Дядя Витя, сделай что-нибудь, чтобы мама дергаться перестала, – плачущим голосом попросила она.

– Ох, горе ты моё! – вздохнул Валерка, взял сестру в охапку вместе с одеялом и унес в свою комнату.

В открытую дверь можно было видеть, как он уложил девочку в свою кровать и строгим голосом отдал приказ лечь спать и не подсматривать.

Я, тем временем, наклонился над Тамарой Михайловной. То, что Валеркина мама попивает, все соседи знали давно, но до потери сознания дело еще не доходило.

– Судорожный синдром на фоне алкогольной интоксикации, – мысленно диагностировал я причину заболевания.

Ну, что же, сейчас можно будет проверить, будет ли работать моя микстура, и сможет ли она заменить другие препараты.

В принципе, приступ у соседки должен закончиться в ближайшие минуты, но отказываться от лечения, не наш метод. Что скажет, тот же Валера, если я просто предложу подождать? Наверно, что-то не очень приятное.

Поэтому, когда он вернулся в комнату, я уже пипеткой капал снадобье в угол крепко сжатого рта больной, раздвинув ей пальцами губы.

– Поможет? – спросил Лебедев.

Я пожал плечами.

– Должно помочь.

Настоящих клонических судорог я так у больной и не увидел. Видимо, приступ подходил к финишу. Оставались только небольшие подергивания мышц. Так, что я надеялся, что все обойдется без проблем, как обходилось у тысяч алкашей в нашей необъятной стране.

И оказался прав. Минут через десять Тамара Михайловна пришла в сознание, обвела мутным взглядом комнату, увидев нас, вяло поинтересовалась, что мы тут делаем. После чего снова закрыла глаза и заснула уже нормальным сном.

Валерка, немного успокоившись, сконфуженно глядел на промокшее платье матери.

– Витька, надо бы мамку на кровать переложить, а она мокрая с ног до головы. Что делать будем?

– Положи клеёнку на кровать, сейчас вдвоём Тамару Михайловну на неё переложим. Может, Елена Ивановна из второй квартиры согласится её переодеть?

– На хер эту старуху! – категорично заявил Лебедев. – Завтра не то, что наш дом, весь район будет знать, что мамка до судорог напилась. Сейчас я клеёнку постелю, маму переложим. Сам её переодену. Если чего случится, так я тебя еще раз позову.

– Вряд ли теперь приступ повторится, – скептически заметил я. – Теперь до утра не проснется. Так, что спи спокойно.

– Ага, заснешь тут, как же? – заявил Валера. – У меня от страху весь хмель из головы выветрился, я ведь такой петрушки в жизни не видал. Зато ты, Витек, удивил, как заправский доктор действовал, как будто всю жизнь алкашей лечил, даже не дернулся ни разу.